Потом говорили, что человек этот пришел по Южной Вернон Авеню откуда-то от Сан-Бернардино. Свой замызганный байк он оставил у гидранта, сам вошел в бар. Уже настал вечер и даже точки сотовиков уже закрылись и улочка подопустела. Было жарко, но человек был в плотных черных джинсах и длинной черной кожаной куртке. Он обращал на себя внимание.
Путник остановился перед пабом «Старая Преисподняя», постоял, прислушиваясь к гулу голосов. Паб, как всегда в это время, был полон народу.
Незнакомец не вошел в «Старую Преисподнюю», а двинул дальше, вниз по улочке к другому заведению, которое называлось «У Лиса». Здесь было пустовато – бар пользовался не лучшей репутацией. Бармен поднял голову от стойки и смерил гостя взглядом. Чужак, все еще в куртке, стоял перед стойкой твердо, неподвижно и молчал.
– Ну?
– Пива, – сказал незнакомец. Голос был неприятный.
Трактирщик вытер руки фартуком и налил надтреснутый стеклянный бокал.
Незнакомец не был стар, но волосы у него были почти совершенно седыми. Под курткой виднелась потертая джинсовая рубаха с крупными пуговицами у горла и на рукавах. Когда сбросил куртку, стало видно, что на поясе у него висит пушка. Ничего особо странного в этом не было, тут почти все ходили с оружием, правда, никто не носил пушку такой длины да на поясе под правой рукой. Незнакомец не присел к столикам, где расположились немногочисленные посетители, а остался у стойки, внимательно изучая взглядом бармена.
– Комната, – проговорил он, хлебнув из кружки, – на ночь. Есть?
– Нету, – буркнул хозяин, глядя на одежду гостя, пыльную и грязную. – Спроси в «Старой Преисподней».
– А я бы здесь хотел.
– Нету. – Бармен наконец распознал выговор незнакомца. Янки, хоть и не сразу поймешь.
– Я заплачу, – тихо и как бы неуверенно сказал чужак.
Тут и началась эта паскудная история. Рябой верзила, с самого начала пялившийся на чужака, встал и подошел к стойке. Пара его дружков встали шагах в двух позади.
– Ну, нету же местов, слышь, ты, – гаркнул рябой, подходя к незнакомцу вплотную, – Нам тута, в Твин-Лейкс, такие ни к чему. У нас порядочный раён, поал?
Незнакомец взял свою кружку и отодвинулся. Взглянул на бармена, но тот отвел глаза. Он и не думал защищать чужака. Да и кто любит этих, с востока?
– Чо ньянки то сраный адвокатишк, – продолжил рябой, от которого несло пивом, чесноком и злобой. – Слышь чо говорю, ндоносок?
– Не слышь, ушио дерьмом забиты, – прогундел один из тех, что стояли сзади. Второй захохотал.
– Плати и выматывайся, – рявкнул рябой.
Только теперь незнакомец взглянул на него.
– Пиво допью.
– Мы те подмогнем, – прошипел дылда. Он выбил у пришлого кружку и, одновременно схватив одной рукой плечо, впился пальцами другой в ремень. Один из стоявших позади размахнулся. Чужак развернулся, выбив рябого из равновесия. Маякнуло вороненой сталью, раскатисто грохнуло. Клиенты ломанулись к выходу. Стол упал, шмякнулся об пол картон тарелок. Бармен – губы у него тряслись – глядел на развороченное лицо рябого, а тот, вцепившись пальцами в край стойки, оседал, исчезая из глаз, будто тонул. Двое других уже лежали на полу. Один не двигался, второй извивался и дергался в быстро расплывающейся темной луже. В воздухе дрожал, ввинчиваясь в мозг, тонкий, истошный крик женщины. Бармен затрясся, хватил воздуха, и его начало рвать.
Незнакомец отступил к стене. Сжавшийся, собранный, чуткий. Револьвер он держал обеими руками, водя стволом по воздуху. Никто не шевелился. Страх, как холодная грязь, облепил лица, связал члены, заткнул глотки.
